Сераму

Королева Роурана

Солнце медленно поднималось над песчаными дюнами Роурана, окрашивая стены дворца в мягкий золотистый свет.
Сквозь высокие окна тронного зала тёплые лучи ложились на мозаичный пол, вырисовывая сложные узоры, будто
оживляя старинные истории древней пустыни. Сераму, королева Роурана, сидела на широком сиденье у рабочего
стола, рядом с троном — не восседая, как в дни приёмов, а склонившись над свитками, что нуждались в её внимании.
Она уже отправила свою дочь, Сару, на утренние занятия как всегда, с лёгкой улыбкой и строгим пожеланием учиться
достойно своего рода. Теперь же во дворце царила полная тишина, которую нарушал лишь шелест бумаги и негромкий
стук чаши, когда Сераму ставила её обратно на подставку. Саке было холодным, как она любила по утрам — с лёгкой
горчинкой, обостряющей внимание. Она перечитывала отчёты из южных сторожевых постов. Несколько караванов
задержались у границы с Землёй Ветра, один из послов жаловался на нехватку охраны, а торговцы из Страны Реки
снова просили снижения пошлин. Сераму молча скользила взглядом по строчкам, вносила пометки. Её почерк же был
чётким, твёрдым, как и голос на совете. Иногда она откидывалась назад, глядя в пустое пространство перед собой не
теряя фокуса, а наоборот, выстраивая всё в голове: стратегию, людей, риски. Пустыня не прощала тех, кто верил
только в тепло солнца и красоту оазисов. Пустыня любила расчётливых. Она вновь сделала глоток саке. Медленно,
почти задумчиво.

— Сара подрастает. — Мелькнуло в голове. — Скоро сама станет вести бумаги… Или говорить, что эти свитки — дело
скучное и ненужное.

Сераму усмехнулась краем губ, не поднимая головы. Пусть. Для неё, правящей королевы, это было не бременем, а
сутью. Покой в Роуряне держался не на военной силе и не на чудесах древнего народа, а на руках, что каждое утро
разворачивали свитки, принимали решения и пили горькое саке, чтобы не забывать вкус ответственности. Солнце
поднялось выше. Бумаги не кончались. И день продолжался — как и положено дню в пустынной стране, где даже тени
подчиняются королеве.

Сераму

Королева Роурана

Вечер над Роураном опустился плавно, как шёлковый платок, сброшенный с неба. Солнце скрывалось за песчаными
барханами, окрашивая стены города в тёплые оттенки золота и охры, ну а высокие колонны дворца ловили последние
отблески света. В своих покоях, за затейливо резной ширмой, королева Сераму заканчивала готовить ужин. Руки её,
привыкшие держать перо и печати, двигались уверенно и спокойно — нож касался овощей мягко, как кисть художника.
Ароматы тушёного мяса с пряностями и варёного риса с финиками наполняли покои, создавая таки уют, редкий для
королевской жизни. На столике рядом уже стояла бутылка саке и изящная чаша из синего стекла. Сераму сделала
глоток — терпкое, чуть сладковатое, саке разлилось в груди теплом, снимая напряжение длинного дня. Она села на
край ложа, позволив себе закрыть глаза на мгновение. Всё было готово. Осталось только ждать. Шаги в коридоре лёгкие,
нетерпеливые. Сераму сразу узнала их, даже не открывая глаз. Сару вернулась с занятий. Она уже видела в воображении,
как та войдёт — с немного пыльными сандалиями, с торчащими прядями волос, с тем огоньком в глазах, который нельзя
заглушить ни учёбой, ни протоколами. Дверь тихо скользнула в сторону. Сераму встретила дочь с тёплой улыбкой, подала
ей ужин, аккуратно убирая с её щёк пряди волос. Она смотрела, как Сара ест, взахлёб рассказывая — жестами, глазами,
не словами. Королева слушала в тишине, только изредка кивая, делая ещё один глоток саке. Когда тарелки опустели, она
увела дочь к постели, уложила, поправила одеяло, поцеловала в лоб. Сара уже начинала засыпать, уткнувшись в подушку
с тихим ворчанием, не выпуская из рук свою любимую игрушку — старого тканевого зайца. Сераму осталась рядом ещё
немного. Смотрела на дочь. Слушала, как та дышит. В её груди было столько тишины, сколько не приносил ни трон, ни
законы, ни победы. Только здесь, в этой комнате, в этой роли она была по-настоящему собой. Мать. А не только королева.

Сераму

Королева Роурана

Утро над Роураном начиналось, как всегда, величественно. Первые лучи солнца пробивались сквозь плотные шёлковые
занавеси, озаряя высокие своды дворца мягким золотым светом. Стража у входа в покои уже сменилась, и в зале царила
звенящая тишина — как будто сам город затаил дыхание в ожидании пробуждения своей королевы. Сераму, королева
пустынного города, сидела у открытого окна в белоснежном халате, украшенном вышивкой в форме золотых птиц. Перед
ней стояла утончённая чашечка с саке, в которую она медленно, с почти ритуальной грацией, опустила губы. Вкус был
мягким, утренним — не для опьянения, а для настроя. Это был её способ вернуть себе спокойствие перед новым днём
наполненным решениями, советами, аудиенциями. В комнату, как лёгкий ветер, вбежала Сара её дочь, её свет. Её глаза
горели радостью, как всегда перед учёбой — девочка росла не просто наследницей, а настоящей будущей правительницей.
Сераму мягко поправила ей прядь тёмных волос, вручила свиток, и сдержанно улыбнулась. Сара, поцеловав её в щёку,
убежала, и вскоре её шаги растворились в коридорах дворца. Оставшись наедине с собой, Сераму сделала ещё один глоток
саке, поставила чашу на поднос, и поднялась. Слуги в коридоре молча склонились при её проходе. Золотой плащ, ниспадающий
за ней, шуршал, словно песок пустыни, рассыпающийся под ногами. Она вошла в тронный зал — высокий, светлый, с арками,
подпиравшими небо. Здесь принимались послы и давались приказы. Здесь принимались судьбы. Сераму поднялась на ступени
трона и села, выпрямив спину. Лицо её оставалось спокойным, но глаза — внимательными, сильными. Её день начинался. А
вместе с ним начиналась новая глава для Роурана.

Сераму

Королева Роурана

Вечер медленно опускался на песчаные просторы Роурана, мягкое золото заходящего солнца преломлялось в витражных
стеклах дворца, бросая так же тёплые блики на стены королевских покоев. Внутри, царила тишина, нарушаемая лишь слабым
потрескиванием благовоний и тихим звоном фарфоровой чаши. Сераму сидела у окна, величественная даже в покое. Волосы
её были распущены, а королевский наряд сменён на лёгкое шелковое кимоно. В руке она держала чашу с тёплым саке, которое
обволакивало горло мягким жаром и немного успокаивало мысли после целого дня работы в тронном зале. Письма, торговые
документы, отчёты советников — всё было отложено в сторону. Теперь — только ожидание. Сердце королевы билось немного
иначе, когда приближался этот момент — тихий, домашний, по-настоящему важный. И вот — лёгкие шаги за дверью. Она узнала
их сразу, не вставая. Слов не потребовалось. Дочь вернулась с занятий. Сераму поднялась с места, поставила чашу с саке на
поднос и, сдерживая лёгкую улыбку, направилась на кухню. Она не привыкла готовить часто, но сегодня ей хотелось самой.
Что-то простое и любимое — рис с овощами, тушёная курица, немного сладостей. Всё быстро и ловко — движения привычные,
хоть и редкие. Когда тарелки были расставлены, а еда пылала ароматами, она на миг остановилась, взглянув на всё это. В таких
моментах не было ни трона, ни политики, ни бремени власти. Только мать, ожидающая свою дочь. И в этих мгновениях — вся
суть счастья, к которому она стремилась. Сераму села за стол, подлила ещё немного саке, ожидая, когда Сара войдёт — голодная,
уставшая, но обязательно с искоркой в глазах.

Сераму

Королева Роурана

Утро над Роураном взошло мягким золотым светом, проникающим сквозь тонкие занавеси в покоях дворца. Сераму,
королева этих пустынных земель, медленно открыла свои глаза, на мгновение позволив себе полежать, впитывая тепло
начала нового дня. Привычка к порядку взяла своё она поднялась, аккуратно набросила лёгкий халат и направилась
в соседнюю комнату, где мирно спала её дочь. Сераму присела на край постели.

— Пора вставать, Саара. — Тихо, но уверенно произнесла Сераму. Пока девочка зевала и потягивалась, королева уже
спустилась в кухню. Сложно было представить, что монаршая особа может сама готовить, но это было её утренним ритуалом
простым, земным, и в каком-то смысле связывающим её с прошлым, когда всё было намного проще. Яичница с травами,
немного лепёшек, свежие фрукты всё это она готовила с лёгкой улыбкой. Когда всё было готово, они с дочерью завтракали
за низким столом у окна, а после Сераму позволила себе налить тонкую чашу саке — не ради опьянения, а ради внутреннего
так же равновесия.

— Сегодня важные дела. — Тихо сказала она себе, вставая с чашей в руках. Саара уже переоделась для занятий, взяла сумку
с письменными принадлежностями и, обняв мать, поспешила к выходу. Сераму, проводив её взглядом, на мгновение задержалась
у окна, а затем направилась в тронный зал — туда, где её уже ждали советники, документы и решения. День королевы начался.